|
Фильмография:
|
ОБОЛДИНА Родилась 23.12.1968, г. Кыштым Лауреат фестиваля «Московские дебюты» в номинации «Лучшая женская роль»
(«Сахалинская жена», 1996) «Главное – не врать себе. Ни в жизни, ни в театре. Добиться
этого очень трудно, но очень хочется». Пространство дома Инга Оболдина родилась 23 декабря 1968 года в небольшом городке Кыштым, что на Урале, в семье инженеров. Отец Инги был убежденным коммунистом и вместо сказок часто рассказывал маленькой дочке о том, в какой чудесной стране они живут: «Я помню, как в детстве он мне искренне рассказывал про то, в какой замечательной стране мы живем... Мне до сих пор снятся бесплатные игрушки для всех детей на планете, думаю, тогда меня никто бы не переубедил, что коммунизм – это плохо». В десять лет Инга даже организовала настоящую тимуровскую команду: «Все бабушки были охвачены вниманием, хотели они того или нет. Мы ходили по домам, отчасти прибирали, показывали разные сценки и сказки». Одним словом, этот был своеобразный «театр на выезде» - в Кыштыме стационарного театра, естественно, не было, и только заезжие гастролеры иногда баловали непритязательную местную публику своими незатейливыми «шоу». Дети кричали от восторга, а Инга не могла скрыть разочарования: «Я не очень-то любила эти детские уродливые спектакли. Как может Дядю Федора играть старая тетка, которой под 50! И в театральную студию я не ходила – там были ужасные бабкиежки... Театра как такового я не видела до девятого класса». Зато дома эксперименты не только не запрещались, но всячески поощрялись: вместе с друзьями Инга ставила сказки и сценки, а родители помогали составить сценарии домашних праздников. Со свойственным ей максимализмом девочка Инга по-настоящему выкладывалась на каждом таком спектакле, «зажигая» своей искренностью остальных ребят-актеров и немногочисленных зрителей. Как позже признавалась актриса, такой тягой к театру она обязана родителям: «Спасибо моим родителям, которые не имеют отношения к искусству, но являются по-настоящему творческими людьми. Все наши семейные праздники проходят по сценарию, все конкурсы вальсов они выигрывают. Они прекрасно поют, а когда я приезжаю в Челябинск и мы едем на машине домой, то всегда поем песни. Так что тяга к творчеству у меня, конечно, от родителей. Другое дело, что я не думала о том, что буду заниматься этим профессионально. В детстве много чего делала – ставила спектакли, занималась танцами в хореографическом коллективе, пела. Когда подросла, я все равно очень любила праздники, и мне захотелось, чтобы это стало моей профессией». Еще в старших классах школы, когда цель – стать актрисой – была Ингой уже поставлена, но способы ее достижения оставались довольно туманными, произошло судьбоносное знакомство с Владимиром Хотиненко – начинающим режиссером, который в то время жил и работал в Свердловске. Однажды Хотиненко приехал к родственникам в Кыштым, а тетя Инги – директор местного кинотеатра – подготовила презентацию его первого фильма. От Хотиненко Инга впервые узнала, что для поступления в театральный вуз нужно выучить басню, стихи, подготовить отрывок из прозы. А читала подготовленный репертуар она уже Дмитрию Астрахану, который работал тогда в свердловском ТЮЗе. После окончания школы Инга Оболдина поступила в Челябинский Институт культуры и искусства на факультет театральной режиссуры. Но в процессе учебы ей вдруг очень понравилось играть на сцене. В этом была заслуга талантливых преподавателей, среди которых Инга особенно выделяет товстоноговского ученика Виктора Александровича Деля: «Он дал нам очень хорошую, я бы сказала, математику профессии. Потом уже Петр Наумович Фоменко даст акварель». В Институте Инга не только прошла первую серьезную актерскую школу, но и встретила свою судьбу – Гарольда Стрелкова, с которым училась на одном курсе. Пространство мечты Молодого специалиста с красным дипломом режиссера оставили в родном институте преподавать на кафедре сценической речи. Инга проработала в Институте около двух лет, после чего бросила налаженную жизнь, друзей и родных и уехала. Почти как жена декабриста – за мужем. И тоже в неизвестность, незнакомую жизнь – в Москву. Правда, Москва не была для Оболдиной такой уж terra incognita – как-то она с мужем провела в столице 10 дней, успев за это время пересмотреть чуть ли не весь стоящий репертуар московских театров – но это была Москва театральная, творческая, от восхищения которой просто захватывало дух. А была еще Москва будничная, шумная, от которой тоже захватывало дух, но совсем по другой причине: «Москва убивала: все куда-то бегут, толкаются локтями, у всех дела в глазах, заботы. А у меня нет. Мне казалось, что никогда в жизни к этому ритму-бегу не привыкну. Я была разбита, рыдала ночами...». Гарольд Стрелков поступил на курс к Борису Голубовскому в ГИТИС. Пока муж целые дни пропадал в институте, Инга занималась домашними делами, создавала уют. Жизнь, можно сказать налаживалась: «Поначалу все казалось очень здорово. У меня под боком, можно сказать, муж, и было где жить. Я завела себе халатик, научилась готовить...». Жили Стрелков и Оболдина на квартире друзей в Плотниковом переулке вместе с оставленным на их попечение 14-летним шотландским сеттером, который не видел, плохо двигался и, в общем, по нужде ходил везде, где считал нужным: «Мы ухаживали за ним, возили в ветеринарку, лечили... А спал он только в хозяйской постели. И поэтому регулярно пробирался к нам в постель. Под утро чувствуешь ужасный запах – глянешь, морда на подушке». Но даже такому очень относительному домашнему устройству скоро пришел конец: вернулась хозяйка квартиры и ребята оказались практически на улице. Но к тому времени Инга и Гарольд уже нашли работу в школе-интернате для брошенных детей: «Там директором оказалась свердловчанка, такая импульсивная, что сразу же закричала: «О, земляки!». И предложила нам работу и жилье. Гарольд стал художником в свободное от института время, а я вела театральную студию. Нам дали комнату, разрешили питаться... Какие-то минимальные жизненные условия у нас появились. Интернат нас спас. Удобно: встала утром, тапочки сняла, надела туфли – ты на работе. Наоборот – уже дома». Среди детей Инга чувствовала себя абсолютно в своей среде – она с десятого класса занималась с детьми, вела театральную студию, а во время учебы в институте летом работала в пионерлагере, где выпускала большие спектакли. К тому же, дети в интернате оказались очень талантливыми, и работать с ними было невероятно интересно – ведь детям как данность свойственно то, к чему стремится искусство – жизненность переживания, его искренность и истинность. В репертуаре детского театра постоянно появлялись новые спектакли (особенно Инга обожала Андерсена), костюмы к которым шили сами ребята. Со временем работы становились все серьезнее и постепенно стали занимать призовые места на всевозможных детских конкурсах. Однако вначале эта интересная работа приносила только творческое удовлетворение. Материально было невероятно тяжело, тем более что зарплату стали платить не сразу, а только через два месяца. Постепенно Инга стала продавать золотые вещи, но от родителей, которые предупреждали дочь о тяготах столичной жизни, это тщательно скрывалось: «Родителям мы говорили: «Все прекрасно!» Меня бы сразу за шиворот забрали домой, если бы они узнали правду. Поэтому и отказывались от помощи. Но я с удовольствием вспоминаю это время». Потом Инга Оболдина четыре года руководила детской студией Дома актера (на ее счету 14 детских постановок), и очень сожалеет, что пришлось оставить работу с детьми из-за катастрофической нехватки времени: «Конечно, могу сказать, что я – актриса, но в чем я стопроцентно уверена, я – хороший детский режиссер». Недавно Инга принимала участие в создании спектакля Сургутского театра «Снежная королева», который получил высокую оценку как профессионалов, так и зрителей. Заслуженно высоко оценил работу жены и Гарольд Стрелков: «Инга раскрепощает даже самого зажатого ребёнка, который после занятий у неё буквально творит на сцене чудеса. Ей дети верят. Она умеет направить их энергию в нужное русло, может заразить всех своим мастерством, своей любовью к действу». А еще Инге пришлось «сыграть роль» уборщицы. Это случилось в самом начале московских мытарств, когда неопределенность будущего, да и настоящего, была мучительной: «Как-то шла по Тверской, рыдая, что не могу позволить себе купить даже мороженое. Захожу в Дом журналиста – там объявление висит: «Требуется уборщица». Я в овчинной шубке, с красными губами и маникюром: «Товарищи! Я очень даже могу». А на самом деле не могла – я была ужасная брезгуша. И тут вдруг стать уборщицей! Завела себе рабочие бриджи, бандану на голову, разноцветные резиновые перчатки. Это было достаточно лакомое место, потому что, во-первых, там хорошая зарплата, а во-вторых, кормили обедами в ресторане Дома журналиста». Этот «этюд на преодоление» оказался довольно удачным – насколько удачной может быть работа уборщицы для молодой талантливой актрисы и красивой женщины. Возможно, дело в том, что Инга не считала эту работу унизительной и всегда знала, что впереди ее ждет другая жизнь. Позже появился другой приработок: «Можно сказать, я стояла у истоков рекламы пепси-колы. Тогда это были маленькие мини-спектаклики. И я неплохо зарабатывала». Но это произошло уже во время учебы Инги в ГИТИСе. Уезжая в Москву, Инга не собиралась ставить крест на своей актерской карьере и становится домохозяйкой. Прежде всего, этого бы не допустил ее муж. Но в ноябре, когда Оболдина приехала в Москву, прием в театральные вузы давно закончился, поэтому пришлось ждать следующего года. В следующем году Инга Оболдина поступила в школу-студию МХАТ, на курс Л. Дурова, а Гарольд Стрелков продолжал учиться в ГИТИСе: «Мы вдруг стали понимать, что такое раздельное обучение ведет к тому, что мы тихо-мирно можем распасться как семья. Уходили в девять, приходили в час ночи. Соответственно, кто-то идет меня провожать, кого-то - он. И вообще нам стало не хватать друг друга. Кроме того, нам безумно захотелось учиться у Петра Наумовича Фоменко. Я понимала, конечно, что Дуров – личность, но он появлялся нечасто. А я все больше боялась потерять Гарика. И вот, рыдая, пришла к Дурову, подарила ему какую-то игрушку и сказала, что я его безумно люблю, но вот такая ситуация. Он только спросил: «Ну, а к кому ты уходишь-то?»– «К Фоменко».– «А! К Пете! Это хорошо. Ну ладно, иди...» И мы заново, с нуля, поступали к Фоменко. Конкурс был дикий – шестьсот с лишним человек на место. Гарольд показал готовый спектакль «Человеческий голос», мы сделали большой отрывок на сорок минут из «Гори, гори моя звезда», после чего Фоменко дал понять, что берет нас». Учебу у Фоменко Инга называет «сплошным счастьем, которое длилось все четыре года», а самого Петра Наумовича считает своим основным учителем в профессии: «Только поступив, мы, наконец-то, поняли, какое это счастье, как мало до этого мы знали о профессии, о сцене, о театре. Каждое занятие у Фоменко – это действительно школа, это то, что тебе действительно пригодится на сцене. Он умеет в нужный момент сказать правильное слово – и все становится понятно. Он очень инстинктивно правильно чувствующий. Ему не надо даже высказываться. К нему приходишь на репетиции, на спектакли – и отношение к театру меняется в правильную сторону. Становится ясно, как дальше работать. Такое учение «не уча»». Ингу называли «звездой курса Фоменко», «надеждой Мастерской», и ни у кого не было сомнений, что после ГИТИСа Оболдина станет примой его Театра. Но все сложилось иначе. Пространство театра Четыре счастливых года у Фоменко пролетели, и Гарольд Стрелков стал ставить такие любопытные спектакли, что его жене Инге Оболдиной стало интересно в них играть. Как всегда, Петр Наумович Фоменко пригласил нескольких выпускников с курса на работу в свой театр. Но Оболдина к тому времени уже работала в спектаклях в других театрах и у других режиссеров – это были «Сон на конец свету» в Ермоловском театре, «Сахалинская жена» в Доме актера, там же затевалась и «Жанна д'Арк». Ее ждали интересные работы, которые невозможно было осуществить в рамках Мастерской. Кроме того, Мастерская, как и любой хороший театр – семья, в которую нужно влиться и посвящать ей все время: «Я поговорила с Петром Наумовичем, объяснила ему ситуацию, и он все понял без обид. И еще: к тому моменту я поняла, что мне очень интересно работать именно с режиссером Стрелковым. Не потому, что он мой муж, просто он постоянно предлагал мне что-то новое, чего у меня никогда не было. В силу этих двух причин я и сделала свой выбор. Хотя, конечно, со стороны он выглядел безумным». Как показало время, выбор Инги Оболдиной был правильным – спектакли, сделанные в сотрудничестве с Г. Стрелковым, не просто принесли Инге множество наград и призов, любовь зрителей, но и уверенность в себе, опыт работы в самых различных амплуа: «Я работаю со Стрелковым потому, что я этого хочу. А не потому, что это мой муж. В силу своего характера я не могу молчать, если мне что-то не нравится. Я работала со многими известными режиссерами, безусловно, понимала, что эти люди признаны временем, зрителями и т.д. Но у меня, извините, есть свое мнение, свой взгляд. И я его обязательно выскажу. Но это не значит, что я такая упертая, не слышу никаких аргументов. Например, Гарольд сокращает гениальную, на мой взгляд, сцену, которую сам же придумал. Я начинаю с ним спорить, говорить: «Гарик, зачем? Не надо». Он мне объясняет, почему он это делает, и говорит: «Давайте попробуем». Мы пробуем, и я понимаю, что была не права. Сейчас я с ним практически не спорю. Но, если я вижу и чувствую, что он все-таки делает что-то не то, я протестую». Среди самых заметных театральных работ Инги Оболдиной можно отметить спектакли Г. Стрелкова «Сахалинская жена» (2000), «Жанна д’Арк. При дворе и на войне» (2000), «Ричард III» (2001), «Начиталась!» (2002), «Фантазии Ивана Петровича» (2003) и «Мата Хари» (2004), сделанные в театре «АпАРТе», который приютил Стрелкова и его талантливую команду. «Сахалинская жена» – постановка Гарольда Стрелкова по пьесе Елены Греминой, один из самых модных московских спектаклей последних лет. Место действия – сахалинская деревня ссыльнокаторжных, осужденных за тяжкие преступления. Дом, в котором образцово живут Иван (Алексей Зуев) – поджигатель, спаливший 7 человек, Степан (Дмитрий Бобров), зарубивший топором "жену, полюбовника и еще кого-то, кто подвернулся", и гилячка Марина (Оболдина), отравившая двух своих прежних мужей, – дикая, неграмотная старуха, живущая какими-то полупервобытными инстинктами, которая если и может вызывать симпатию, то лишь смешанную с брезгливым отвращением. Редкая молодая актриса с таким упоением, бесстрашием и изобретательностью играет старух. Ее старухи обладают какой-то невероятной силой, они способны подчинять себе людей, от них не оторвешь глаз. Марина моментально становится главным действующим лицом спектакля. Путаные речи, умилительные рожицы, манера ходить вперевалку делают ее своего рода Петрушкой в юбках, шутихой, в чьих устах полная дребедень перемешана с неожиданно пророческими истинами. С самого начала она предрекает: то, что человек сделал однажды, он обязательно сделает снова. Порубил жену топором – вновь за топор возьмется. Сжег дом – сожжет еще что-нибудь. Ситуация накаляется, когда в дом заселяют красивую русскую бабу (Лариса Шатило), утопившую мужа. Вот вам и коллизия: кто сорвется. Эта ли отравит, этот ли сожжет, эта ли утопит, этот ли топором порубит. Всем ведь – хочется. «Начиталась, или Дама с собачкой и прочей живностью» – упоительно смешной спектакль по пьесе Алексея Пояркова и Романа Хруща «Начиталась Чехова». Инга Оболдина тут – Ариадна Николаевна, экзальтированная дама, перечитавшая русской классики. Резкие театральные жесты, круглые очки, цитаты из Пушкина и Ахматовой на все случаи жизни. Лучший друг – пудель Антон. Ариадна Николаевна влюблена в Аркадия Аркадиевича (Сергей Серов), смешного пухлого интеллигентного виолончелиста. Аркадий Аркадьевич поклялся не обращать внимания на женщин и положить жизнь на музыку. Поклялся лучшему другу – кролику Филиппу. Он уже готов нарушить клятву, когда однажды утром пудель Антон приносит мертвого кролика в зубах и кладет трофей к ногам хозяйки... Комедия была бы фарсом, если б не была так блестяще сыграна. Оболдина умудряется превратить опереточные страсти своей героини в искренние горести. Очень быстро в ней перестаешь видеть карикатуру – "возвышенные" герои этой истории скорее трогательны, чем смешны. Смех, которым над ними можно смеяться, – чеховский, сочувствующий. Тот смех, с которым Чехов называл свои невеселые истории комедиями. «Фантазии Ивана Петровича» - грустный и смешной одновременно спектакль по мотивам «Повестей Белкина» Пушкина. О том, как Иван Петрович Белкин, сочинитель, заболел самой настоящей «белкой» – в своей ключнице Авдотье стал признавать 16-летнюю Дуняшу (Инга Оболдина), в слуге Трифоне – заезжего гусара (Александр Сухарев), а в друге семьи Петре Алексеевиче Трофилине – станционного смотрителя Самсона Вырина (Юльен Балмусов). В бред Ивана Петровича вживаешься как в явь – пушкинский рассказ, приевшийся со школьной скамьи, оказывается неожиданно пронзителен. А главное чудо – опять Оболдина. За одну секунду, прямо на сцене, она перевоплощается из старой сварливой ключницы в синеокую девчушку с длинной русой косой, невероятно привлекательную, звонким голосочком распевающую народные песни. В которую Иван Петрович влюбляется без памяти и, лишившись ее, вслед за станционным смотрителем помирает в бреду. Последняя по времени совместная работа Стрелкова и Оболдиной – «Мата Хари». Это драматическая история легендарной шпионки Мата Хари (что на малайском означает “глаза дня”, то есть солнце), в начале спектакля – послушнейшей мужней рабы, к финалу – хладнокровной жрицы любви, расчетливого агента двух разведок. Все просчитала эта женщина, кроме одного: никому нельзя доверять. Она, которая так дьявольски обводила мужчин вокруг пальца, доверяется женщине, и та доносит на нее. Горечь этой пьесы в том, что безвинная (поначалу) душа не может выжить в этом страшном мире, и никакой опыт не спасет от ошибки: «Ее любовь к деньгам, мехам, мужчинам, которых она безжалостно использовала, — все это ушло на второй план, мы исследуем корни ее жестокости, ее философию. Моя задача была не сделать из Маты Хари посмешище, не подтрунивать над ней, а показать ужас ее сильных убеждений». До недавнего времени спектакли с участием Инги Оболдиной шли на сцене небольшого театра «АпАРТе», который создал Андрей Любимов. Когда команда Стрелкова уходила из Дома актера, ребята получили предложение от Любимова работать в «АпАРТе»: «Любимов сказал: «Пространства на всех хватит, экспериментируйте, как хотите». Я даже сначала не поверила, подумав: значит, что-то ему от нас нужно? Интересно, что? На самом деле оказалось, что не нужно ничего, кроме творчества. Он просто увидел хорошую команду и дал людям ставки, возможность пользоваться площадками в центре Москвы, деньгами на постановки и т.д.». Мирное сосуществование продолжалось до 2004 года, когда творческий (репертуар) и технический (костюмы и декорации) потенциал труппы Стрелкова перерос возможности этого камерного московского театра. Теперь пространство театра для Инги – так долго жданный собственный дом-театр, который называется СТРЕЛКОВ-ТЕАТР. Это не дань мании величия режиссера, а просто попытка уйти от определений и театральных клише. «Новый театр – это то, к чему мы шли эти годы, - заметила Инга. – Он дает нам чувство свободы, прежде всего – свободу в творчестве. Мы в любое время можем принять приглашение на любую постановку в любом театре. Самые приятные моменты в жизни у меня связаны именно с нашим театром: всевозможные премии, признание критиков и благодарность публики. Лучшие актеры получают у нас гранты, достаточные для постановки спектакля, мы приглашаем именитых артистов, режиссеров. Так, Александр Боровский, режиссер «Табакерки», участвовал в последнем проекте нашего театрального дома». Кроме того, Инга продолжает успешно работать «на стороне» и «изменять» мужу с другими режиссерами. Для нее это – эксперимент, который позволяет выйти на новый виток понимания профессии, мастерства: «Эти эксперименты все равно дают новые знания, новые плюсы в профессии, которые я потом смогу использовать. Я ищу в них смысл. Если, конечно, это не совсем глупые предложения и не банальное зарабатывание денег. Но нельзя сидеть и ждать, когда тебе предложат роль Джульетты, которую всю жизнь хотелось сыграть. Ее и в самом деле, может быть, и предложат потом, а ты так долго сидела на месте, что уже ничего не сможешь. Под лежачий камень вода не течет, это стопроцентно. Вообще, я поняла: мне нужно больше экспериментировать, потому что ощущение театра, где тебя любят и все вокруг в прекрасных дружеских отношениях, – такая комфортная ситуация расслабляет. И я загоняю себя или к Грымову, или к Мирзоеву, или Някрошюсу». Да, Инга Оболдина работала с Ю. Грымовым («Дали», 2000), В. Мирзоевым, Л. Трушкиным («Все как у людей», 2004), Э. Някрошюсом («Вишневый сад», 2004). О работе с гениальным режиссером следует сказать особо, ведь именно Някрошюсу Инга обязана ролью Вари, которая принесла ей премию имени Станиславского и номинацию «Самая креативная актриса года». Някрошюс известен прежде всего своими нестандартными методами работы с актерами: он берет сцены не подряд, а как бы враскидку, дает слушать музыку, размышляет: «Сначала почти ничего не понимаешь, а потом видишь, как выстраивается образ. Метод трудный, зато образы получаются объемные». Инга попала в этот фундаментальный проект совершенно случайно: Някрошюс подбирал актеров три года, а Оболдина пришла на кастинг за три дня до встречи с режиссером: «Някрошюс никого не просил что-нибудь почитать или спеть, как это делают русские режиссеры. Он просто сидел и смотрел на меня (от его молчания мурашки идут по коже), оценивая, насколько я подхожу под будущую роль. У каждого из театральных актеров есть мечта играть в спектакле Някрошюса. Как у детей – полететь в космос. Выяснилось, что предварительно на каждого из потенциальных актеров ему подготовили целое досье столичные театральные критики. Моя мечта сбылась, когда мне сказали, что режиссер утвердил меня. Но когда я узнала, что мне уготован образ Вари: Это же мое страстное желание – именно этой ролью я грезила!». Варя в исполнении Инги Оболдиной стала одним из главных персонажей спектакля и получила самые восторженные отзывы и оценки критиков. Вот лишь некоторые из них: «Но разве можно переменить участь, когда суровая, безумная и нежная птица Варя – фантастическая роль Инги Оболдиной – все бегает и кричит, накликивая несчастье. Ее Варя –клоунесса, вприпрыжку кочующая от любви к Лопахину до любви к Богу. Страсть, с которой Инга играет Варю, делает ее первой актрисой этого страшного и безумного представления. Она разрезает маленькую сцену своим сутулым скукоженным телом. В ее эксцентрических припрыгиваниях больше правды об одиноком женском бытии, чем во всех феминистских трактатах вместе взятых». («Российская газета» - Алена Карась. «Шесть часов обморока»). «Варя – Инга Стрелкова-Оболдина меня поразила. Надо очень любить Някрошюса и до мозга костей быть преданной профессии, чтобы с такой отчаянной решимостью превратиться в сутулое, коренастенькое, неловкое существо, скучно стриженное, кошмарно, будто с вещевого рынка, одетое и мужиковатое настолько, что в этой Варе волей-неволей подозреваешь нетрадиционную ориентацию» («Русский курьер» - Елена Ямпольская. «Отель «Агония – четыре звезды»). Инга Оболдина играет очень глубоко, вдумчиво и замечательно показывает очень сложный характер, возможно, один из самых сложных и трагичных в этом спектакле. Её Варя –одновременно домашний деспот, строгая хозяйка и весёлая влюбленная девушка, глубоко несчастный человек, она находится в очень серьёзном душевном кризисе и так и не может из него выйти. Оболдина потрясающе, очень сильно сыграла роль, и это одна из самых сильных актёрских удач «Вишнёвого сада», которая выделяется даже на фоне замечательных работ других участников этого спектакля – в том числе Евгения Миронова, Алексея Петренко, Людмилы Максаковой и Владимира Ильина. Однако каким бы громким ни было театральное признание, настоящий успех приходит к актеру только после работ в кино. Пространство успеха Большинство артистов работают внутри амплуа. Оболдину же внутрь амплуа не загонишь. Как и у многих артистов, кинокарьера Инги Оболдиной началась с сериала «Самозванцы» (реж. К. Худяков, 1998), где ее партнерами были М. Филиппов, Е. Стычкин, М. Ульянов, И. Костолевский, Е. Редникова, С. Виноградов. Одним словом, эта была неплохая профессиональная школа. Уже в следующем фильме – мелодраме В. Сторожевой «Небо. Самолет. Девушка» (по мотивам пьесы Э. Радзинского «104 страницы про любовь») – Инга Оболдина ярко заявила о себе в роли неприметной Мышки – подруги по работе главной героини фильма Лары, которую сыграла Рената Литвинова (именно она написала сценарий фильма). Оболдина признается: «Я обожала Ренатины тексты еще со «Страны глухих». Я мечтала в них «поиграть». Они абсурдистские, но в то же время очень реальные. Да и сама Рената мне не раз говорила, что я умею произносить ее текст. У нее нет бытовых слов даже о самом банальном. Это поэзия в прозе. Вот лишь маленький кусочек воспоминаний ее героини: «Я видела небо, я сидела у реки. Я сторожила ковры, которые бабушка стирала в водоеме. Помните, была такая мода - стирать в водоемах ковры»». Слишком земная Мышка призвана как бы «оттенить» образ небесной девушки Лары, да и внешне этот дуэт построен на контрасте: высокая стройная анемичная блондинка Литвинова – и невысокая простенькая брюнетка Оболдина. Но из роли второго плана Инге удалось сделать по-настоящему трагический образ, трагический в своей несуразности и простоте. Кстати, по странности ее Мышка ничуть не уступает героине Литвиновой: «Они обе странные, только одна старается быть не странной и правильной – Мышка, – копить деньги, знакомиться с правильными мужчинами и сразу им сообщать, что у нее серьезные намерения, а другая, живет совсем неправильно: не копит деньги, в нее влюбляются все мужчины, она худая, в конце концов… Но она счастливая, в отличие от Мышки. Мне очень жаль мою героиню. Она не очень умная, но она вся «на поверхности». Очень открытая». На роль Мышки претендовало более сорока актрис. Ею могли бы стать Мадлен Джабраилова, Евгения Добровольская. Для проб отбирались наиболее сложные пиковые ситуации по сценарию, в которых и предстояло сыграть претенденткам на роль. Инге предложили финальную сцену, когда погибает красавица-стюардесса, а напарнице предстоит рассказать об этом ее другу-журналисту (Д. Орлов). Эта сцена стала одной из самых запоминающихся в фильме. В фильме Е. Жигаевой «Убить вечер» (2003) Инга Оболдина преобразилась в местную секс-бомбу, певичку ночного бара: «Когда меня позвали на кастинг, я их спросила: «Ребята, вы чего? Я - секс-бомба?!» Они: «Да все возможно!» И действительно, получилось». А еще в 2004 году Оболдина снялась в фильме К. Худякова «На Верхней Масловке» по одноименной повести Д. Рубинной. Инга с радостью приняла приглашение сделать эпизод в этом фильме, ведь ее партнерами стали Алиса Фрейндлих, Евгений Миронов, Алена Бабенко, Екатерина Гусева: «Во-первых, там я играю с Мироновым, которого просто обожаю, а во-вторых, там совсем не я: жирная, огромная баба, горничная в доме у главной героини – ее играет Алиса Фрейндлих. В общем, моя героиня постоянно ворует все из холодильника и делает это очень официально. Еще и требует, чтобы ее не наказывали за это». Однако настоящим «прорывом» Инги в кино, ее первой главной ролью, стала роль Нины в экранизации трилогии А. Рыбакова «Дети Арбата», «Страх», «Пепел и прах». Режиссером «Детей Арбата» стал А. Эшпай. Действие фильма охватывает период с 1934 по 1943 годы. Герои фильма – ребята с арбатского двора, которые за это время теряют и обретают веру, понимание настоящих ценностей и узнают цену правде, дружбе и любви. История двух сестер – Нины и Вари Ивановых – одна из центральных в фильме. Варю играет Чулпан Хаматова, а Инга – старшую, Нину: «Она верит в коммунизм и счастливое будущее, а потом вдруг понимает, что это все сплошное предательство. И когда у нее появляется семья, то оказываются ненужными ни страна, ни партия. Роль мне понравилась, за ней – судьба». Инге было особенно важно сыграть Нину с ее неестественными убеждениями – она все время чувствовала колоссальную ответственность перед родителями, которые тоже прошли через это ослепление и страшное разочарование: «Мне было важно сыграть ее потерянность, когда она поняла, что все, во что она так верила, - великий обман. То же самое было с отцом в годы перестройки, когда он увидел, что все это ложь. Поэтому мне не хотелось делать из нее гротескного персонажа, сумасшедшую коммунистку». «Дети Арбата» - это самое настоящее художественное кино, которое просто невозможно уместить в 240 или даже 300 минут экранного времени, не пожертвовав при этом кем-то из героев. Кроме того, все фиксировалось на кинопленку и на площадке работали только настоящие профессионалы – гримеры, художники по костюмам: «Полгода мы жили в безумном режиме – ни одной проходной сцены, каждая продумана и снята виртуозно, актеры старались, потому что видели результат. Тем более что у Эшпая этюдный метод работы на площадке. Никто никогда не знал, что выкинет партнер. А так как партнеры сильные (кроме Чулпан Хаматовой это Женя Цыганов, Даня Страхов, Евгения Павловна Симонова), то получалось безумно интересно». Совсем недавно на телевидении прошел показ нового 8-серийного фильма П. Лунгина «Дело о Мертвых душах», где Инга Оболдина блестяще сыграла гротескную роль дочки городничего. Ее дуэт с Ниной Усатовой – один из несомненных плюсов фильма, который единогласно отмечают все критики. В настоящее время закончена работа над несколькими проектами с участием И. Оболдиной, премьера которых запланирована на 2006 год. Это и новый фильм А. Балабанова о любви «Мне не больно» с участием Р. Литвиновой, Д. Дюжева и Н. Михалкова, и телефильмы «Золотой теленок» (реж. У. Шилкина) и «Доктор Живаго» (реж. А. Прошкин). Возможно, к Новому году покажут рождественскую историю В. Потапова «Продается дача». Пространство любви Кажется, что при такой занятости актрисе непросто найти время на личную жизнь. Но Инга Оболдина расставила для себя приоритеты еще в самом начале своей семейной «карьеры»: «Я поняла: театр все-таки игра, это еще не жизнь. Нельзя слишком «заигрываться». Ты же женщина – у тебя есть предназначение. Семья. Ребенок... Нет, я не заигралась... Хотя бывает нелегко. Как только начинаешь разгребать пространство для жизни – идут новые предложения. И я еще не умею отказывать. Но учусь». Тем более, муж у Инги не олигарх-нефтяник или рядовой инженер, а талантливый режиссер, который знает все достоинства и недостатки как актрисы Оболдиной, так и своей жены Инги: «Я думаю, что у нашей семейной пары нет внутри дисгармонии. Мы совершенно равные половинки. То есть когда Гарик ставит без меня – у него получается спектакль. Я иду работать без него – и тоже получается. Но при этом он смотрит все мои спектакли, которые я играю на стороне, я прошу его совета, и он очень мне помогает. Даже в работе с гениальным Някрошюсом он подсказал мне многие моменты». Они вместе уже почти четырнадцать лет – познакомились еще в Челябинском институте культуры, где учились на одном курсе. Как это часто бывает, серьезные отношения завязались не сразу: «Он дружил с другой девочкой, я общалась с другим молодым человеком. Мы «параллельно» уважали друг друга, ходили вместе на рок-концерты. Но не воспринимали друг друга как партию на всю жизнь. Мы были очень разные. Я по ощущению жизни такой задорный пионер с косичками. Он – очень молчаливый, скрытный художник. Нас почему-то никогда не ставили играть в пару. А к концу четвертого курса поставили играть «Лисистрату». И мы по-другому друг на друга посмотрели. Как-то все сошлось на почве творчества. А потом вдруг поняли, что нам вместе так хорошо. И это «хорошо» может быть долго». Однако официально оформить свои отношения Стрелков и Оболдина не спешили – и дело тут вовсе не в том, что они были не уверены друг в друге или проверяли отношения временем – просто это время было так плотно заполнено учебой, работой, репетициями и спектаклями, что тратить его на «излишества» было был просто нелепо, а превращать свадьбу в будничное событие ни Гарольду, ни Инге не хотелось. И все же свадьба состоялась, хотя ничего в их отношениях не изменила – за все эти годы Инга может вспомнить лишь одну серьезную ссору, и та – после первого прожитого вместе года – известный испытательный период для всех пар: «Мы можем спорить, соглашаться или не соглашаться в чем-то... Помню только одну ссору после года совместной жизни. А в последнее время и спорим все меньше, потому что нет смысла сильно отстаивать свое видение какой-то сцены – в конечном итоге я прихожу к тому, что он прав». Чудесные и невероятные случаи Инги Оболдиной Свадьба: Три спектакля в день рождения: Кастинг на фильм «Небо. Самолет. Девушка»: Прямая речь О везении: В чем мне везет, так это в людях. Прежде всего, повезло на родителей. Чтобы играть в театр, можно было брать мамины лисью шапку и воротник, приводить кучу друзей. Повезло, что из-за прописки — я жила в Челябинске — не взяли в Екатеринбургский театральный, зато дома поступила в Институт культуры. А потом приехал из Петербурга Виктор Александрович Дель, ученик Товстоногова, набрал курс, сделал из нас театр. Повезло, что, переехав в Москву, поступила учиться к Петру Фоменко. Повезло, что в кино предлагают интересные проекты. О Фоменко: Фоменко дал ощущение вкуса, какой-то планки, того, что театр – это игра, а не жизнь на сцене. И всю философию, все глубокие мысли он считывает только сквозь эту игру. Но при этом есть невероятные моменты искренности, всерьез, до полного растворения. И вот на этом соединении можно делать что-то интересное. Наш первый учитель в Челябинске преподал нам математику профессии. А когда мы попали к Фоменко, это уже была живопись. Театральность – это идет от него. То, что мы обожаем, за чем идем к нему в театр каждый раз. За глотком свежего воздуха, за камертоном, под который нужно подстроиться. Он дал нам понимание того, что театр – это игра. И я думаю, что подобная позиция самая выигрышная. В общении со зрителем, по-моему, интереснее всего не прижать его своей энергией, вдавив в кресло, но предложить игру, правила которой он поймет и примет. Да, я играю, но делаю это искренне, до "полной гибели всерьез". О критике: Не помню, чтоб меня сильно ругали, но бывало, что «проходились» и по мне. Честно говоря, я бы так хотела быть независимой от критики! Но в меня это вонзается как стрела. Как-то, я помню, о нашем первом, самом любимом спектакле «Жанне Д’Арк», какой-то человек написал что-то неприятное. Ему не понравилась какая-то деталь, мизансцена. Но его слова вонзились в меня до такой степени, что я перестала играть на сцене то, что он раскритиковал. Причем не специально, а подсознательно. И когда кто-то из знакомых меня спросил: «Почему ты перестала делать эту мизансцену? Потому что об этом написали?», я вдруг поймала себя на мысли, что это действительно так, к сожалению. Я не конфетка, и это первое. Второе – критики четыре года изучали театр теоретически, и они, естественно, не могут знать его больше, чем люди, которые непосредственно им занимаются. Поэтому я стараюсь не обращать на них внимания, но не могу. Это болезненно». О профессии: Актер должен быть игроком. Это здорово, когда ты приходишь в незнакомую команду, к новому режиссеру, и нужно понять и принять эти правила игры. Конечно, привнося себя. Но нельзя быть всегда одинаковым. Почему зритель должен постоянно лицезреть одинаковую Оболдину, меняющую платья и тексты? По-моему, здесь есть выход, развитие. Идти к тому, что от тебя катастрофически далеко, - в этом и есть интерес нашей профессии. P. S. «Я как-то спросила Женю Миронова: «Женя, все премии взяты, покорено практически все. И что теперь?» И услышала: «Не задавай мне этого страшного вопроса». И я понимаю, что на самом деле нельзя заиграться так, чтобы пройти мимо жизни. Мимо семьи. Твое личное пространство любви важнее самых заманчивых предложений». Автор - Marusya Использованные материалы:
|
