Опросы
Авторизация
Полезная информация
.:: ИНТЕРВЬЮ ::.
Елена Яковлева
|
Полина Капшеева, "Елена Яковлева: "Лена Юрского периода" Самая, пожалуй, модная и популярная сегодня российская актриса Елена Яковлева в общении проста, внешне мила и вообще чрезвычайна доброжелательна. Роли, сыгранные Еленой Яковлевой, поставили актрису в один ряд с выдающимися мастерами кинематографа и современного театрального искусства. - Замучили вас, Лена, вопросами типа: «Как почувствовала себя «интердевочка», став Настей Каменской?- - Да, честно говоря, я уже малость притомилась. - О чем бы вам хотелось говорить? - Мне все равно. Вы не стесняйтесь, спрашивайте. - Родились вы, кажется, на Украине? - Ага - в городе Новоград-Волынском, Житомирской области. Потом мы сразу же уехали в Сибирь: отец военный - куда направляли, там мы и жили. Школу я окончила в Харькове, поступила в институт общественного питания на отделение бухгалтерского учета. Учиться там не стала: ничего у меня с бухгалтерским учетом не получилось. Устроилась работать техником-картографом - я закончила художественную школу, карты рисовать мне было легко. - Пока не понимаю, какое все это имеет отношение к вашей профессии? - Всегда мечтала стать артисткой, но сразу после школы в Москву ехать боялась. Поработала, как уже докладывала, техником-картографом, библиотекарем в Харьковской библиотеке имени Короленко, которая считалась пятой в мире по количеству книг. Очень хорошая библиотека, я там с замечательной литературой познакомилась. Пыталась поступить в институт культуры, меня туда не приняли: не обнаружили во мне сценической заразительности, необходимой для профессии массовика-затейника. Расстроенная, я пошла на радиозавод. «Вот, - подумала, - она, моя путевка в жизнь». А потом поняла: все-таки, от мечты стать артисткой не избавлюсь. И поехала я со своим желанием, накопившемся за два года, поступать в Москву. И поступила. - Сразу же? - Представьте себе. Причем, в отличие от других абитуриентов, которые ходят по всем московским творческим вузам, я поступала в один только ГИТИС имени Луначарского. Мне, провинциалке, казалось, что школы-студии - ничто, по сравнению с Государственным театральным институтом и что на артистку только в нем и можно выучиться. - Лена, чему отдаете предпочтение - театру или кино? - Театру, конечно. - Странно: все актеры так отвечают, а ведь истинную популярность приносит не театр, а кино. - Да, так оно и есть. - Вам, ставшей популярной благодаря кинематографу, легко говорить, что театр лучше. А как быть театральным актерам, которых в кино не зовут? - Да, я тоже знаю кучу хороших актеров, которые в театре просто потрясающе работают, а в кино не играют: Не знаю, мне кажется: это - какой-то случай. Просто - Судьба, предназначение. А театр я предпочитаю потому, что только там можно одно и то же повторить несколько раз. Я очень люблю сыграть однажды и попробовать еще. Даже если получилось удачно, стоит попытаться сделать еще лучше. А в кино подобное невозможно: «Снято! Всем спасибо». А потом смотришь готовый фильм и никогда не остаешься довольной: вот бы переснять: - Я читала, что на съемках «Интердовочки» случались курьезы, связанные с вашей невероятной стыдливостью. - Было дело. Вообще, мне кажется, любой женщине тяжело раздеться перед посторонними мужчинами, а в добавок - перед камерой, а значит - перед всеми зрителями. Ненормально это, правда же? Элементарное чувство стыда должно присутствовать. Я его, во всяком случае, побороть так и не смогла. В итоге, для того, чтобы в определенной сцене раскачать кровать, на которой я по сценарию «работала», потребовалось целых шесть мужчин. - Вот это женщина! - Да, многовато партнеров - даже для той профессии, которую я изображала. На съемках «Интердевочки» происходило много смешного. Помните сцену, когда Таня, напившись после встречи с японцем, лежит в ванне? Перед погружением режиссер велел мне раздеться догола: вдруг пена где опадет и белье через нее сверкнет. Я, естественно, не послушалась и залезла в воду в трусиках. А хитрый Петр Ефимович Тодоровский, уже зная мою стеснительность, по секрету от меня велел Ире Розановой во что бы то ни стало вытащить меня из ванны: хоть что-то эротичное в картине появится. И, представляете, Ирка, которая в два раза сильнее меня, вытащить меня не смогла. Истратили массу пленки, я была вся в синяках, в кровоподтеках от Иркиных ногтей, но сопротивлялась до такой степени отчаянно, что победила. - Ну разве это не ребячество? - Ничего с собой поделать не могу: после таких сцен чувствую себя грязной - хочется убежать, вымыться, уснуть и забыть. У нас пока нет культуры съемки эротических сцен. Так, может, и не стоит этим заниматься? Как было раньше - помните: пара целуется, камера уходит на цветочки и на небо, а ты уже сам додумываешь, что там происходит. А плоское, откровенное изображение наготы - это плоское изображение пошлости, против которого моя природа все время бунтует. - Вы ханжа? - Вообще - нет, в этом отношении - да, наверное. - Говорите, в России не умеют красиво снимать эротические сцены. А в Голливуде умеют? - Да, там умеют. - И в Голливуде вы бы согласились обнажиться? - С условием, что потом мне показали бы отснятый материал. И если бы меня что-то не устроило - где-то чересчур толсто, где-то, наоборот, кости торчат, на что, конечно, смотреть не очень приятно, - я бы категорически отказалась все это демонстрировать. В Америке снимаются в таких сценах очень красивые женщины - редко, когда увидишь неэстетичную обнаженную грудь. Другое дело, у них есть всякие штуки-дрюки: все подтянут, загримируют так, что и не отличишь, хотя половина этой красоты искусственная. - К вопросу об искусственном: вы достаточно откровенно признавались в прессе, что обращаетесь к услугам пластической хирургии. - Признавалась, ну и что? У меня возникли проблемы с мешками под глазами: свет, пыль, грим, сценические слезы привели к хроническому воспалению. По утрам я час должна была бороться с природой - прикладывать картошку, всякие французские примочки, а результаты были мизерными. И вот я посчитала, что мешочки лучше убрать, пошла в больницу, отрезала - и все. Ничего не нахожу в этом плохого. - Я тоже не нахожу, просто откровенности вашей поразилась. - А почему подобные вещи нужно скрывать? На Западе, наоборот, все с гордостью рассказывают, сколько денег на пластические операции угрохали. А у нас почему-то стесняются. Вот оно - ханжество: - В «Комсомольской правде» писали, что Яковлева убрала мешки, а Леонтьев подтянул ягодицы: - В «Комсомольской правде» указали мой год рождения, а следом за мной написали о какой-то американской модели. Ее год рождения, в отличие от моего, не указали, зато обнародовали размер бюста: Как можно вообще всерьез говорить об этой газете? Ни про какую пластическую операцию я им, кстати, говорить не собиралась, но журналисты буквально «достали». Назло, думаю, всем вам скажу. Кстати, вряд ли Леонтьев им сообщил, что именно он себе подтягивал. Да и кому до этого есть дело? Человек пашет в свои пятьдесят лет, скачет по сцене, похлеще любого юнца, - почему ему и не подтянуть ягодицы? Он же это делает не столько для себя, сколько для эстетического восприятия зрителями, правда ведь? И я тоже не хочу, чтобы зрители меня жалели: «Мешочки под глазами - устала, бедненькая». Не надо меня жалеть: все, что надо, отрежу, подтяну. И потом, сейчас есть такие замечательные препараты, которыми просто грех не воспользоваться? Почему женщине не продлить бабий век, до такой степени короткий? - Чего это мы - все о грустном? Поговорим лучше о вашем сыне. - Ну, о нем могу говорить без конца: Денис - единственное, что в моей жизни заслуживает внимания. - Как, а профессия? - Там могло бы быть и лучше. - Еще лучше? - Конечно. Например, я с несколько неплохих ролей «соскочила». А смотрелась бы в них не хуже, чем кое-какие артистки. Да и потом, роли - ролями, но рождение ребенка - событие куда более значительное: Денис во второй класс пошел. Учится в специализированной школе с интенсивным, углубленным обучением английскому. Уже пятый год мой сын тверд в решении стать палеонтологом. Я никогда в жизни не думала, что у ребенка мечта о профессии может задержаться так надолго: сама я в его годы за неделю минимум трижды мечты меняла. А Денис - стойкий палеонтолог. Все про это знает, собрал большую библиотеку о динозаврах. - У кого позаимствовал столь редкое увлечение? - Понятия не имею. Во всяком случае, сама я динозаврами не интересовалась, пока сын ими ни увлекся. Зато сейчас уже многое знаю о трицератопсах, диплодоках; знаю, сколько тонн весил тирекс, что самым длинным был диплодок, что у него два мозга: один - в голове, другой - около хвоста. И, заметьте, все это образование я получила только благодаря Денису. Юрский период пройден мной за эти пять лет неплохо. Думаю, даже заслужила почетное звание - «Лена Юрского периода». - Такое звание и на заголовок интервью потянет. Но позвольте отвлечь вас от динозавров: нас ждет мир Мельпомены. Кто сегодня ходит на спектакли вашего театра? - К счастью, очень многие. - То есть, слухи о смерти «Современника» несколько преувеличены? - Мне кажется, да. Впрочем, с 1984 года - с момента начала моей работы в театре - ни одна премьера не была достойно освещена и преподнесена критикой. Ругают всех и вся - драматургию, режиссуру, артистов: Вся пресса, к сожалению, куплена - на нее обращать внимания не стоит. - Много работаете? - Последний год был для меня очень плодотворным. Уже после того, как я шесть месяцев снималась в «Каменской» и ничего в театре не делала, мы выпустили «Марию Стюарт» Шиллера и спектакль по пьесе Николая Коляды «Уйди-уйди» - уже третья пьеса с моим участием в этой самой драматургии. - Прозвучала ирония или мне показалось? - Скорее прозвучала усталость: про образ жизни, о котором так талантливо, с иронией и юмором, пишет Коля Коляда, я сказала уже решительно все. Больше просто добавить нечего. - Слава Богу, остается классика. - Мне кажется, что именно сейчас у меня очень хороший возраст: я подошла к самому классическому репертуару. И в театре, и в кино. Кстати, меня уже и Петр Ефимович Тодоровский в пятой нашей совместной картине позвал на «возрастную» роль: предлагает сыграть маму, у которой дочка мужика отбила. Прислал сценарий, звонит: «Не напугал я тебя?» Какое там «напугал-? Я - с удовольствием. - Ваш муж, Валерий Шальных, как и вы, - актер «Современника». Не наскучило быть вместе и дома и на работе? - За четырнадцать лет пока не надоело. При том, что мы, естественно, проходим через моменты охлаждения, вспышки влюбленности, романтику, цветы, подарки, размолвки, ссоры - у нас нормальные семейные отношения. - Какая проза: - Да, проза: поэзия - для праздников, а не для повседневности. Искусственно создавать богемную семью, обращаться друг к другу «вы» почему-то не хочется. - Сценические отношения в семейные не переносите? - Не переносим: мы провели четкую границу между театром и домом. - Не случалось перепутать декорации? - Ну что вы! Как можно лицедействовать после спектакля, продолжать играть роль, вернувшись домой? Когда некие актеры доверительно сообщают, что постоянно пребывают в образе, - не знаю, как вы, а я им не верю. По одной простой причине: не может человек все время думать об определенной роли. Это же скучно: в жизни такая прорва всего, чему стоит поучиться, что интересно узнать, впитать, как губка! А если ты все время пребываешь в образе, никого, кроме себя, любимой, не видишь и не слышишь, - просто не можешь воспринимать новые встречи, знакомства, обращать внимание на поворот головы собеседника, на то, как он говорит, пусть даже заикается, как ходит, ест, пьет, как кивает головой, когда тебя слушает. По-моему, жаль все это пропустить. - Хорошо излагаете. - Я не сразу до всего этого додумалась. Когда только пришла в театр, мне казалось, что только одно углубленное существование в образе может помочь артистке жить и выжить. Попробовала я углубленно существовать в образе - мне буквально на следующий день стало скучно. Слава Богу, что я на своей персоне не зациклилась: когда вижу, как едет крыша у товарищей, становится немножко грустно. - Часто бываете на модных престижных мероприятиях? - Редко, хотя зовут часто: «У вас спектакль? Не страшно: приходите попозже». Но как представишь себе, что после работы нужно «делать лицо», куда-то выбираться: А иногда, когда свободна и кажется, что будет интересно, иду. И расстраиваюсь, вновь очень долго никуда ходить не хочется. Впрочем, мне, к счастью, некогда: работа и дом почти не оставляют времени на все эти светские развлечения. - Домашняя работа тоже на вас? - Мы с мужем так хорошо устроились, что вот уже почти восемь лет вдвоем нормально управляемся и с домом, и с ребенком. Секрет прост: взаимозаменяемость плюс бабушка. Мама моего мужа живет через дорогу от нас и приходит, когда нужна ее помощь. - Слушаю я вас, Лена, и думаю: «А «звездность» где?- - Нету: пока мне просто не с чего «звездиться». Да и зачем? Если бы я увидела смысл и усмотрела от этого какие-то блага, - может быть, и воспользовалась «звездной болезнью». Но пока что от подобных болезней коллег испытываю только недоумение. - «Воспользовалась болезнью-? Странный прагматизм: болезнью не пользуются, ею болеют. - Но ведь можно заразиться «звездностью», не имея к этому никаких оснований. Все, наверное, зависит от самооценки и самоизнашеваемости. Если человек чувствует, что больше сотворить уже ничего не сможет, то ему, возможно, прямой смысл «зазвездиться», дабы все блага и ощущения профессии актера познать сполна. Но мне пока не хочется ставить в карьере точку: попробую что-то еще сделать. И не потому, что я - такая безграничная и все мне подвластно, просто я люблю и хочу работать. А значит, мне есть куда стремиться и некогда отвлекаться на глупости: - Сериал «Каменская» прошла с головокружительным успехом. Все довольны: автор, режиссер, зритель. А вы? - Я, конечно, тоже довольна, но: Вы меня правильно прагматиком назвали - постоянно думаю: «А что дальше?» Существует опасность, что после «Каменской» режиссеры не очень захотят приглашать меня в кино: уж больно примелькаюсь. Но вот Петр Ефимович, однако, не побоялся: Да, сериал прошел очень хорошо, но вместе с радостью ко мне пришел страх. Не говорю, кстати, о том, как трудно было решиться сыграть роль Насти: ведь у миллионов читателей уже сформировались свои собственные представления о любимой героине. - В том-то и дело, что вы умудрились странным образом эти представления объединить, обобщить и воплотить такой образ Каменской, который даже Маринину удовлетворил. Разве такая удача вас не радует? - Да, но что дальше? Что в будущем? Не получается у меня все время радоваться: нужно дальше идти, новое придумывать. - Всегда думаете о будущем? - Стараюсь. - А в школе нас учили, что советские люди уверены в завтрашнем дне. - Не совсем верно учили: советские люди должны быть в нем уверены. Шутки шутками, а я действительно люблю чувство уверенности в будущем. - Что вы любите еще? - Люблю вкусно поесть - что-нибудь такое приготовить тяжелое для желудка, самое вредное, канцерогенное: жареная свинина с картошечкой, грибов чтобы было много, рыбку поджарить так, чтобы хрустящая корочка была: - Хорошо готовите? - Из хороших продуктов любой хорошо приготовит. Это раньше приходилось варьировать: макароны, картошка, докторская колбаса. Можно, конечно, было менять местами эти три ингредиента: А сейчас идешь и покупаешь все, что хочется: - Не хлебом единым: -:Еще я люблю музыку. Любую - в зависимости от настроения. Порой переживаю классический музыкальный период, иногда впадаю в детство: включаем с сыном рэп, скачем со страшной силой и вместе слушаем эту ерунду. Книги люблю тоже разные. Когда что-то серьезное в жизни происходит, читаю Бунина, Набокова, Достоевского, Булгакова. В поездках или полетах читаю детективы, конечно - Маринину. А еще очень люблю читать всевозможные мемуары, просто «тащусь» от них. Ищу в откровениях великих какие-то соприкосновения со мной - мне, почему-то, это необходимо. Та, допустим, говорит, что при ходьбе левую ногу заносит немножко внутрь, - и я радуюсь: тоже это делаю. Кто-то любит иронию в определенных ситуациях - совсем, как я! А уж если мысли известных людей по тому или иному поводу совпадают с моими, - просто кайф испытываю: оказывается, не я одна так думаю: Что я еще люблю? Обожаю свою дачу. Мы с подругой посчитали: у меня более ста разновидностей цветов. Когда в этом сезоне все они распустились и я увидела такую красоту, - поняла, что не напрасно четыре сезона мы это все обустраивали. Спасибо подруге: одна бы я не справилась. Приезжаем с ней вдвоем на дачу, почему-то природа нас сгибает к себе, земля ставит на колени. С большим удовольствием с цветами возимся. - Два слова о подруге. - Близкий мне человек, давно дружим, в любой ситуации мне не стыдно к ней обратиться - поможет. - Сами вы любите помогать? - Вообще я очень сердобольная, иногда - даже себе во вред. Когда подходят незнакомые люди и просят денег, я, сколько могу, даю: если человек просит, надо помочь. Но недавно позвонила какая-то женщина и стала просить, чтобы я встретилась с ее дочкой. Зачем - не объясняла, но настаивала на встрече так упорно, что мне сделалось не по себе. Ей-Богу, я так и не смогла понять, чего от меня требуют. Пришлось во встрече отказать. И жутковато было, и обидно, и досадно, и неловко. - Поклонники вам досаждают? - К счастью, не досаждают: поклонники у меня очень хорошие. Я их давно заметила: две женщины и один мужчина не пропускают ни единого спектакля. Всегда дарят цветы - красивые, дорогие. И не пытаются познакомиться. Я к ним уже привыкла: если не вижу в зале, даже начинаю переживать. - Что вас раздражает в людях? - Грязные ноги. Вообще-то, это - не черта характера, просто мне не очень нравится, когда женщины летом носят босоножки, не вымыв предварительно ноги. Впрочем, можно просто не смотреть. - Жванецкий советует: «Не нравится запах чеснока - отойди, не нюхай». - Вот-вот. Знаете, что я еще обожаю? Розыгрыши и просто «стеб». Во время съемок «Каменской» мы «стебались» и импровизировали до умопомрачения. Сразу три «стебиста» собрались - Сережа Гармаш, Дима Нагиев и я. А Дима - такой пижончик-петербуржец, раньше в фильме о Чечне у Невзорова снимался. Приехал к нам - все ему не так: отдельной комнаты для отдыха нет, воды никто не предлагает, самому ходить приходится. Небрежно так замечает: «У Спилберга я снимался в других условиях». Мы мгновенно реагируем: «Неужели третий справа диплодок - это ты? Как мы сразу не узнали!» Очень весело мы жили. Вообще съемки - структура очень сложная: на довольно длительное время собираются вместе разные люди. Некоторые не притираются, возникают конфликты, но у нас все было замечательно. - Сами вы мемуары не собираетесь писать? - Как ни странно, совсем недавно мне позвонила какая-то женщина и предложила вместе написать мемуары. Я очень долго смеялась, после чего пообещала рассмотреть предложение в старости, когда у меня ноги отнимутся. - Типун вам на язык! В Израиль, знаю, вы приезжаете довольно часто. - Первый раз приехала восемь лет назад - и с тех пор мы здесь регулярно бываем раз или даже два раза в году. Иногда - с гастролями, иногда просто отдыхаем. Мне нравятся ваши пляжи, песок, теплое море. Впервые привезла ребенка, когда ему года три было. Денис выскочил к морю и закричал: «Мама, смотри, какая большая лужа!» Я сняла с него сандалии, он побежал по песку: «Мама, теплый шнег, теплый шнег!» Нырнул в эту «большую лужу», хлебнул соленой воды и спрашивает: «А где огурчики?» Источник: Полина Капшеева, |
